В поисках ветра силы.
«Назавжди».
Ранней весной 1984 года, когда подули первые теплые
ветры и только что растаял снег, я приехал в Трахтемиров
и, сидя на скамейке возле хаты деда Прокопа, слушал
разные сельские истории, которые рассказывала мне
баба Антонина.
«...Теперiшнi коти в нас недавно – оцей, Юзек, жирний
та круглий, наче гарбуз; лiнивий, сiрий та дурний,
та маленька кiшечка Муха – та, що не ночує вдома.
А до того був Рижик. Та такий же був красивий, весь
рудий, наче лис, пухнастий, а груди бiлi. Його привела
стара кiшка, що вже померла, отут у цiй хатi вiн вирiс,
а тоді настало одне лiто, гаряче дуже, i Рижик десь
зник. Потім за п’ять днiв прийшов худий, я його погодувала.
Поїв він i виходить з сiней. А я йому кажу: ти ж дивися,
повертайся додому. А вiн тiльки подивився на мене,
пiшов i не вертався вже нiколи. Через рiк чи через
два бачила я його за горою, гукаю: «Рижик, Рижик»,
а вiн тiкає, i худий же такий – от зараза! У хатi
вирiс, годували ми його молочком, i на печi спав,
а тодi закортіло йому тієї свободи, одцурався людей,
здичавiв i зiйшов з дому у яри та лiси назавжди. Хiба
я знала, що вiн вже не вернеться нiколи?».
Ввечері того ж дня у присмерку я сидiв пiд старою
акацiєю, а з-за Днiпра налiтав вiтер i шумiв у деревах.
Слухаючи той вiтер, я раптом подумав, що може і мене
вже немає... Як того кота – назавжди... Пішов, щоб
не повернутися ніколи... зник, щезнув, як тане сіль
у морі.
У склянцi золотавий чай. Так хочеться опертись
об край вiкна i мiцний, терпкий, синiй пити холод
дивитись, як сумна зоря останнiм поцiлунком
прощається з сестрою, що їй в зореколi
не сяять вже бiльше нiколи-нiколи...»
Богдан-Ігор Антонич (1935)
|
Може саме в цьому щастя – чи свобода? – пiти i вже
не повертатися нiколи. Розчинитися в довколишньому
світі, як цукор у склянцi чаю; розтанути, як бiла
хмара над далекою горою Віхою...
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12