В поисках ветра силы.
Голубая звезда.
Морозной ночью в конце декабря грузовик, тяжелый
трёхосный ЗИЛ, переваливаясь на замерзших ухабах,
пробирался по заснеженной дороге, и луч фар то освещал
колею впереди то, как сигнал в бесконечность, пропадал
в небе.
Черное небо было усеяно россыпью неправдоподобно ярких
звезд, а над темной грядой угадывавшихся на горизонте
бучацких гор вставала голубая звезда, большая, как
жемчужина, как капля лунного света. В эту морозную
ночь она затмевала собой все остальные звезды холодного
неба и временами казалось, что от её света образуются
тени. Это был Арктур, альфа Волопаса.
Машина остановилась на вершине горы, через которую
вела дорога в Трахтемиров, и я на вылез из кабины
в холод морозной ночи. Глухо бормотал двигатель –
если бы не этот звук, меня окружила бы космическая
тишина, которая бывает только такими морозными ночами
Теперь ничего постороннего нет между нами; теперь
ничто не мешает быть нам вдвоём, без свидетелей –
неуклюжему человеку в нелепых валенках, толстых ватных
штанах и ватнике, боящемуся за свое слабое замерзающее
тело, созданное из воды и белка, и холодной далёкой
голубой звезде над горой Вихой – ярчайшей звезде сегодняшнего
неба.
Этого мгновения я ждал давно, ждал всё прошедшее лето,
посвященное ветру силы, но я думал, что это будет
луна. А это оказалась не луна, а нечто гораздо более
далёкое – ярчайшая голубая звезда, свет которой летит
до нас, может быть, сотни лет…
Так завершается давно начатое – космическое посвящение.
Не вдаль, а вглубь. В глубину, за основание всех вещей...
ерез час, уже поздно ночью, я пришел к порогу трахтемировской
хаты. Луна заливала своим светом заснеженную дорогу
и голые ветви деревьев в саду, покрытые пушистой изморозью.
Дул холодный ветер и высоко над головой в самом зените
чертил свой серебристый след самолет, уходящий за
темную гору, за край неба и за Полярную звезду – в
ночь. А на юге, над яром и над заснеженными горами
были видны яркие звезды Ориона. Казалось, что он –
такой же охотник за силой, как я и – размашисто шагает
куда-то на юг, в сторону Канева; в неведомое будущее.
Открыв скребущую по земляному полу старую некрашеную
деревянную дверь с прибитой на ней подковой (Дороги?
Доля?) и написанными ниже строками: «Пiснi мої – над
рiкою часу калиновий мiст», я зашёл в хату, пахнущую
сыростью и мышами. Повесив керосиновую лампу на гвоздь
у окна, я растопил печь припасенными акациевыми дровами
– они будут греть меня на протяжении долгой и холодной
зимней ночи. В печи загудел огонь и от вмурованной
в неё железной плиты начало распространяться тепло.
Выпив воды и поев промерзего хлеба, перед сном я вышел
во двор. Небо было усеяно яркими звездами, переливающимися,
как тлеющий костер. Запрокинув голову, я долго рассматривал
их знакомый, но всё равно каждый раз поражающий воображение
мерацющий узор. «Стожары» – вспомнилось украинское
название…
Закрыв дверь и погасив лампу, я подбросил ещё дров
и лёг спать под печью, накрывшись ватником и прижавшись
спиной к горячим камням, за которыми слышалось гудение
огня. В памяти всплыло мгновение на горе, когда меня
коснулся луч голубой звезды, а потом стали вспоминаться
впечатления прошедшего лета (Ветер силы… Мир как дорога…
Вкус реальности…) и простая мысль «Что ещё с нами
будет!» наполнила душу радостью.
Сколько раз я выходил по утрам за порог этого дома
и передо мной простирались дороги в неведомое. Синева
утренних небес, зеленые кроны деревьев над дорогой,
холодная роса под ногами, алые капли вишен среди листьев...
И непередаваемое чувство чуда – что ещё будет сегодня!
– чувство, столь часто возникавшее в начале всякого
далёкого пути. Километры дорог под ногами, какие-то
новые селения, в которых раньше никогда не был; новые
горы в солнечной дымке полдня; ветер и блеск; купание
в жару под обрывом в прозрачных волнах и поездка на
белой «ракете» – всё равно куда, в Бучак или Пекари,
в Канев или Прохоровку...
Когда я путешествовал по дорогам лета, во мне не раз
вознкало чувство радости, подобное теплому солнечному
шарику в сердце – как капля ртути, капля жидкого опалового
света, сладкая на вкус голубая жемчужина... А может
быть, это сверкающий свет Великого Полдня обладал
способностью сгущаться, материализовываться в радужный
солнечный сок и входить в сердце, становясь голубой
звездой, в которой был сжат в одну точку весь мир
и вся зовущая в себя даль…
Странствуя в поисках ветра силы, я был свободен и
счастлив, как никогда, имея возможность возвращаться
к порогу трахтемировской хаты – сесть на камне в тени
под ясенем, выпить кружку холодной воды в жаркий летний
день. Или смотреть ночью на неподвижное пламя свечи,
вспоминая впечатления от пройденных дорог…
Так продолжалось два года, пока в январе 1984 хату
не сожгли – люди намекали, что это было дело рук одного
местного жителя по прозвищу «Цапок», сильно переживавшего
из-за того, что в эту хату ездят всякие «бородатые
придурки». Стоя у пожарища и глядя на остатки печи,
я вспоминал слова древнего эллинского мудреца, Эпиктета:
«Может ли кто-нибудь выгнать меня из мира? Я иду,
куда мне хочется. Повсюду одно солнце, одна луна,
звезды, сны, пение птиц»...
А когда через пару недель в Трахтемирове сожгли ещё
одну хату, и я понял, что трахтемировский период жизни
для меня заканчивается. К чему сожалеть о том, чего
всё равно уже нет? Необходимо искать новое в том,
что есть. Солнечная Дорога звала меня дальше, в иные
места и на иные пути.
Впереди было неведомое.
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12