В поисках ветра силы.
Дар.
Стремление к поискам самого себя было свойственно
мне всегда. В четырнадцать лет я читал книгу Радхакришнана
«Индийская философия», а к восемнадцати у меня сложился
круг друзей – Костя, Витя, Оля и другие – чьи интересы
были связаны с вещами сугубо эзотерическими. Я был
погружен в разные тусовки, встречи в кофейнях, обмен
странными книгами в плохо читаемых ксерокопиях и тонкие
магические переплетения человеческого общения, связанные
с выяснением, «у кого Муладхара больше». В то время
ничто, казалось бы, не предвещало, что мне суждено
стать охотником за силой, странствующим по полевым
дорогам.
Но одно дело – читать книги о духовном пути и вести
бесконечные разговоры на эту тему, а совсем другое
– найти свой путь, точку приложения тех или иных учений
к собственной жизни. Путь этот для каждого свой и
о нём не сказано ничего в самых умных книгах – там
содержатся лишь описания опыта других людей, могущие
стать для каждого из нас намеком на что-то своё. Собственный
же путь можно найти только в процессе бытия, в переживании,
изживании самого себя. Я нашел его в 1976, в Год Дракона.
Тем летом я случайно попал на днепровский остров возле
Триполья. Так получилось – не буду здесь пересказывать
все подробности – что попал я туда не по своей воле
и в плохом настроении. Жизнь казалась бессмысленной
и хотелось напиться. Отойдя под каким-то предлогом
от компании, с которыми мы приплыли на катере на остров,
я ушел на другую его сторону и решил искупаться. Погрузившись
в глубокую прозрачную воду, я испытал великий кайф.
Сознание прояснилось, и когда я вышел на берег, у
меня возникло чувство, как будто лопнул какой то мутный
и грязный непрозрачный пузырь, бывший вокруг меня
постоянно, к которому я привык настолько, что не замечал
его. Казалось, что до этого я спал и блуждал в душном
лабиринте сновидений, а тут проснулся, открыл глаза
и увидел, что стою на чистом песке и прозрачная волна
ласково ложится на берег у моих ног; в лицо светит
яркое солнце, над головой простирается бескрайнее
синее небо и белые чайки носятся в нём, а искрящаяся
поверхность реки уходит вдаль до самого горизонта.
Ветер донёс запах воды, смешанный с запахом дыма от
проплывающей баржи. Вот он, вкус реальности... чувство
бесконечности жизни... В этот момент мне не было никакого
дела до того, что будет со мной через пять минут или
через день.
Но этот яркий миг закончился. В следующие дни, продолжая
жить "обыкновенной" жизнью, одурманенной
алкоголем и пустыми разговорами, я временами возвращался
в мыслях к тому мигу на острове, который остался у
меня в памяти, как раскрытое окно в залитый светом
настоящий мир. Так я неожиданно обрёл дар силы и,
сам ещё не зная того – ключ к себе и свой путь.
После того лета чувство бесконечности мира стало приходить
ко мне чаще и чаще, а сама моя жизнь начала всё больше
отклоняться от своего обычного течения. Опьяненный
вкусом реальности, вкусом свободы, я обстриг длинные
волосы, купил новые джинсы с красными подтяжками и
продал эзотерические книги. Зачем читать, если там
всё ненастоящее? А настоящее – вот оно, в запахе ветра
и в уводящей вдаль дороге. «Жизнь – бесконечна»...
Потом я объявил своим прежним друзьям, что навсегда
уезжаю в другой город. Потому что если «жизнь бесконечна»,
то с интеллектуалами и эзотериками больше разговаривать
стало не о чем – что они знают о вкусе реальности...
Закончилось дело тем, что меня выгнали с четвертого
курса исторического факультета, потому что я не появлялся
на занятиях три месяца, шляясь по улицам. Но это изгнание
уже не имело для меня никакого значения и я воспринял
его равнодушно.
Такой период отречения от прошлого продолжался до
лета 1979 года, принесшего новый «дар силы». Однажды
в июле мы с другом юности Ефремом, сейчас ставшим
известным фотографом, решили отправится на лодке на
далекий остров возле Щучинки, в 80 километрах ниже
Киева. Сбежав после обеда с работы (а мы тогда работали
в Институте Патона) и собрав вещи, мы отвязали лодку
и заправили 100 литров бензина, потому что поездка
предстояла неблизкая.
Вырулив под железнодорожным мостом на фарватер, дали
полный газ и – вперёд, на юг, туда, где распахнулась
перед нами даль вечернего неба над рекой. Ниже Триполья
плыли в полной темноте, ориентируясь по огням на буях.
Небо над нами было чистым и Млечный Путь пролег от
горизонта до горизонта вдоль реки, как переливающаяся
бесчисленными звёздами дорога в неизвестное. Так мы
плыли довольно долго и чувство счастья нарастало во
мне. Через пару часов мы добрались до нашего места
и легли спать в лодке, качавшейся на волнах под звездами
– а счастье не исчезало, оно продолжало свой танец
в глубине души.
Три дня и три ночи мы провели там, у песчаного обрыва
высокой дюны, подмытой рекой. Противоположный берег,
высокий и гористый, образует здесь дугу, похожую на
лук, а наша дюна была в центре этой дуги. Перед нами
простирался весь яркий мир того давнего лета с его
безбрежным небом, контурами незнакомых гор на горизонте,
белой точкой "метеора", отчаливающего от
какой-то пристани на правом берегу и уходящего за
дальний мыс. Там, впереди, распахнулась бескрайняя
даль, непознанная, огромная и зовущая своими дорогами,
на которых мы ещё не были, но куда ничто не мешало
отправится, если есть бензин в баке и чувство свободы
в сердце.
Когда день угасал и небо загоралось красками зари,
мы отплывали на середину реки, бросали якорь и там
ночевали на плаву. Плещущая волна качала лодку, а
над головой в небе медленно плыли звездные течения
и странные фигуры созвездий поднимались из-за одного
края горизонта, проделывали свой непостижимый путь
и исчезали где-то за Днепром.
На исходе третьего дня чувство счастья переполнило
душу – но уже пора было возвращаться. Надев свою побелевшую
от солнца запачканную бензином военную форму со следами
сорванных погон, ставшую символом этого лета, я оттолкнул
лодку, дернул за ручку мотора, заведя его с пол-оборота
и для меня начался новый период жизни, потому что
за эти три дня и три ночи произошло что-то неожиданное.
Я нашёл «место силы», где, казалось, был шанс на исполнение
мечты. Непреодолимый зов влёк меня к далеким горам
на правом берегу с их едва видимыми белыми обрывами.
О них ничего не было известно, но я чувствовал, что
где-то там есть место, изначально для меня созданное...
И если в жизни и суждено свершиться чему-то необыкновенному,
то это сможет произойти именно там. Такое предчувствие
возникло в душе, когда я смотрел с кормы лодки на
удаляющуюся сзади дугу далеких гор.
Позже я узнал, что далекий мыс, на который я смотрел
с дюны – это гребень горы "Марків Шпиль".
Так я впервые увидел эти места и ощутил зов. Когда-то
давно, в детстве, у нас дома была старая карта Украины
– её купил отец, когда меня еще не было на свете.
Не знаю почему, но ещё тогда моё внимание привлекла
излучина Днепра между Ржищевом и Каневом. Между селами
"Трахтемиров" и "Зарубинцы" (ничего
не говорящими для меня загадочными названиями) Днепр
делал крутой поворот, образуя полуостров, на котором
желтым цветом были показаны холмы. Там, напротив Переяслава,
когда-то находилось небольшое село «Монастырец» или,
иначе, «Монастырок», названное так от бывшего возле
него в древности Трахтемировского монастыря. Сейчас
оно заброшено и от него не осталось ничего кроме едва
заметных развалин нескольких хат. Но во времена моего
детства, когда я рассматривал зеленую карту, село
ещё жило своей жизнью. Сверкало над крутыми горами
солнце, старые липы дарили свою тень; бездонная синева
неба раскидывалась над рекой и журчал из-под обрыва
крутой горы Марків Шпиль источник... прохладная тишина
сельской хаты и голубой небесный свет на её белых
стенах; парное молоко, свежий хлеб и красные вишни...
Место, изначально для меня созданное... духовная родина...
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12